Бродвей стал пустым, не наполнишь им листы И шум создают лишь старые часы. Я будто рыба в клюве пеликана, Но пока живой понятно мне, сдаваться рано. Пытаюсь сказать много, но брызже пеной, Мой голос летит и умирает в этих стенах. Кто-то стоит на коленях с открытой пастью Пытаясь словить свой кусок счастья, Я сам всё раскрасил, я иное, Не хотел подчиняться чужой воле И потому меня упрятал злой рок To the Rock, дабы дать мне урок. Отсутствие свободы мне знакомо, Как Америке рамки сухого закона, У меня есть свои Келли Пулемёт и Капоне, Но не бутлегеры, а немного по другому. Я был лишён солнца, как Роберт Страуд рассудка И своих птиц...ему осталась только "утка". А каждые сутки подъём в шесть тридцать И дальше всё однообразно. Взять и застрелиться. Я пытался бежать как Теодор Коул Шестнадцатого декабря, с ним был Ральф Роу. От этих стен мне сносит башню, Лучше бы как их назвали безвести пропавшим. Сюда ходят суда от причала 33, Иногда мимо проплывают карабли, А я вторые сутки сижу в одиночке, Зато у надзератиля отбиты почки. Я был знаком с братьями Энглин и Моррисом И я точно знал что они скроются 11.6.62 И на уверенность у меня был повод. А я пока сижу и тихо наблюдаю Как в стадо превращается стая И как пить дать мне не много надо, Я просто жду открытия врат ада. Я открывал глаза по расписанью и Из окна спальной видел чёрный дым. Стояли две трубы добавляя ада В кипящие котлы настоящего завтра. Вы это видели, но побоку видимо всё потому что Вы так озабочены спешкой куда-то, остальное не важно, не нужно. Капали капли, а вы все хотели чтобы доказано было на деле, Я вам передам виды понорам что по городам и по дворам летели. И! Я видел толпы, Что сами того не заметив стали узниками своей свободы, А я не хочу быть просто куском мяса, Потому доказал Дьяволу что я ещё жив сломав ему пальцы!
Говорят от судьбы не уйти, Но помни ты сам выбираешь пути. Беги! Перед тобою нет границ, Только препятствия, тебя им не остановить