мариэ смотрит на воду, на серую рябь воды. Где белый, подобно савану, клубится далекий дым — какой-то привычно-траурный, заезженный спецэффект. На воду глядит Амариэ и видит холодный свет. Ни думать, ни петь не хочется. Амариэ смотрит вверх и ловит глазами зодчество потертых небесных сфер. Упала шальная искорка — знать, с кем-то стрясалась беда... Сощурившись, смотрит пристально, пытается угадать. Их много ушло — изгнанников. И были средь них друзья. Теперь не хватает пламени — и где это пламя взять? Холодные храмы белые без их голосов молчат. Как только убили первого, потухла одна свеча.
А дальше их столько сгинуло — был в августе звездопад. Рыдали друзья, любимые, и дети боялись спать — раз нету отца, так некому незримо хранить во сне... Народ убивался, сетуя. А ночью случился снег. Он падал большими хлопьями, — скорбела по павшим Мать. О ней говорили шепотом, боясь волшебство сломать — но падали хлопья новые, и таяли на земле... "О Варда, — молились многие. — Оставшихся пожалей."
Кому ты теперь помолишься? Упала одна звезда... Проси у Богов о помощи — но жизни не смогут дать. Все горечи невозможного покажутся светлым сном. А ныне и это — прожито, и ветер сбивает с ног, и море — стальное, мрачное, что отблеск клинка в глазах. Он многим казался мальчиком, но, клятвой себя связав, сказал: "Без меня не вытянут. Я должен пойти, а там..." Безумной казалась прыть его, сжигала ладони сталь, но он улыбался, глупенький: "Я выживу, так и знай". Промчатся две шлюпки утренних, и ноги лизнет волна, откликнутся тихим шелестом бубенчики в волосах. А ей до сих пор не верится, что это прошел — он сам.
Амариэ смотрит на воду. Глаза отражают смерть. Раз жизнь не прокрутишь заново, то надо теперь суметь хоть как-то необратимое принять, пропустив в себя. Сменяется день картинами, и блики в глазах рябят, и женщины плачут: бедная, ведь столько ждала, и вот... Но страха душа не ведает, лишь в темные глади вод прозрачные росы капают с ветвей наклоненных ив. Она не пойдет оплакивать того, кто по правде — жив. Пусть падает с неба крошево, пусть звезды в окно стучат. А вечером в храме брошенном зажжется одна свеча.