Осень…Эта аляповато одетая дама нервно осматривается натротуаре Большого и тесного города, Разделенного лентой реки и соединенного мостами, Словно вышедшими из-под руки неумелой портнихи стежками, Стучит в стекла окон холодными тонкими пальцами и совершенно теряется в этом безумном кошмаре. Через пару недель она впервые заплачет в каком-нибудь маленьком баре на углу квартала, Жалуясь на одиночество бармену, судорожно сжимая ножку пузатого бокала Из-под , в сущности, неплохого виски и рассказывая о множестве глаз – Предельно далеких и невероятно близких, холодных как сталь и пряных, Как латте в кофейне напротив снимаемой ею квартиры. И так раз в неделю. Немые вопросы, и за умение слушать щедрые чаевые, А также любимое место у стойки, придерживаемое для постоянной клиентки. Полутемный зал. Тихий блюз из динамиков под потолком. Стук каблуков ассистентки. Блеск стаканов и на окнах заметные только снаружи следы дождевые. Однажды, когда её короткие рыжие волосы совсем потускнеют без блеска в глазах, Кожа простится со стайкой забавных веснушек, а уши – с излюбленным серебром, Она тихо зайдет попрощаться с барменом, повесив на память листок над столом , Начеркав пару строк косым почерком влево и многоточиями в концах фраз. А потом выйдет прочь навсегда, не оставив следов и плотней запахнувшись в пальто. И никто не заметит. Лишь бармен проведет её взглядом до темного входа в метро.