Вечерняя дымка, я делаю снимки, Взору фотокамеры предстают картинки Бурной вечеринки. И ты всех лучше, бэйба, В твоей крови кислотная звучит флейта. Люблю тебя такую, весёлую, хмельную, И даже к этому парнишке слегка ревную, Что лезет в трусики, а он смелый, Что-то твердит тебе приватное, между делом.
Ты в этой ипостаси нашла свою гармонию, И стала увертюрой моей симфонии. Когда-то понял я природу женщины, Её подолы страстью дикой освящены, Колени обнажены. Законы чести Теряются в то время, когда пора бы есть. Не спесь ведёт тебя, что-то сильнее спеси, Но это вывод верный. Наверно, есть он
Тот огонёк свободы, что толкает ножки На прогулку ночную пушистой кошки. Я подожду немножко, пока ты выйдешь, Пока Луна не свалится с пологих крыш. А над туманом тишь стоит словно стена, И вот по улице ночной ты идёшь одна. Но только окрик сзади тебя увлёк, Уже догнал тебя тот смуглый паренёк.
На поцелуе внезапно оборвалась беседа, И вот беда, не ждал я своего соседа, Что так давно тебя хотел, ну а после того Как мы остались друзьями, ты пригрела его. Ну ничего. Время есть для дозы дыма, Она меня успокоит, она необходима. А вы проходите мимо моего авто, Я наблюдаю спокойно ваше шапито.
Течет пьяная беседа, твой повеса, Немного несуразно излагает интерес Насчёт твоей квартиры. И ты согласна, Не представляя, как это будет опасно. Я открываю дверь и говорю «здравсти», Теперь твои глаза впиваются, злорадствуют. Я достаю ТТ, вставляю в пистолет обойму, Говорю «садись» тебе уже спокойно.
Попытка нападения, дурак, наверно Зачем тебе она, берёг бы нервы. У этой стервы таких – пол Москвы точно, А ты лишь так – очередная заморочка. Щелчок неосторожный, глубокий вздох, Он падал в лужу медленно, и на порог Святого здания тела постучалась косая, Что было дальше с ним – уже не знаю.
Полночный блюз играл в огромном кадиллаке, Я гнал быстрее, не замечая знаки. Внутри тянул вакуум, немели губы, Ты что-то мне кричала голосом грубым. У входа клуба я купил немного зелья, Ведь ты теперь моя, закат нам ложе стелет. Вколол иглу в шею, довёл до упора, Ты три минуты рыдала и уснула вскоре.
Ты, Так хотела жить, Я не буду ждать За тебя решать, И тебе мешать. Что ж, закрылась дверь, И Что теперь, Скажешь мне ты, Раздавая так причудливо советы, А теперь лежишь в оковах стальных, И родные ищут тело на притонах, где ты.
Ты, безусловно, напугана, пугало, Такая сука, прямо не знаю. Слухами Рвешь слушателей с подругами, Обсуждая то, что вы сами же придумали. Не так ли, страх ощущается телом, Ну как тебе, красотка, этого хотела? Начинаешь просыпаться, открой глаза, Их выедает тьма и сумрак образа. Мои пальцы искусно, без наркоза Начинают операцию. Твоя доза Тебя больше не дождётся, смотри во Тьму Моих убогих желаний. Я не пойму Почему ты кричишь? Тебе больно? Останутся же пятна на столе соли. И твой вопрос, что мне нужно, А у меня уже есть крик натужный.
Твоих страданий чашу поглощаю, даже Нет капли жалости к шалаве, а, ну как же Ты ничего не помнишь? Так я скажу – Отрежу твою гордость, в стол положу. Не важно, где это было, не помню с кем, Но ты его не любила. Ну а зачем Тебе всё это знать? Оправдания нет, Той что я выдал билет, на тот свет.
Я так холоден, красотка, а ты чёткая, Твоё имя выбито теперь на чётках. Перебирая буквы, стираю память начисто, Если я твой Джейсон – ты моя Колисто. Я собираюсь быстро, уже близка расплата. Они скажут, что я болен, дадут палату, А я расстроен, что не дождусь момента, Когда в глазах мента страх будет комплиментом.
Моё авто спешит, до утренних пробок, На окраину города, я кроток. Душ дарит свежесть, зелёный чай настрой, Люблю такое утро и такой настой. И где-то за спиной, за открытым окном Играет музыка лета, проникает в дом. Но всё потом, настало время приготовить, Что ты,