Есть в близости каждой предвестники смерти, увядшие листья, поникшие ветви, погасшие взгляды, безвольно упавшие в руки. Ты ещё говоришь, но теряется ясность и меня поглощает тяжёлый и вязкий туман, сквозь который с трудом пробиваются звуки.
Всюду пепел и дым. Я не вижу уже ничего — лишь щемящие кадры того, что уже не вернётся И надо мною в небе парит не спеша белый гигантский шар, что когда-то был солнцем...
Плывут облака ядовитого дыма, машины проносятся с грохотом мимо, скрипят тормоза, а колёса всё ближе и ближе... Огни карнавалов и факельных шествий пожары и взрывы, стихийные бедствия, ты говоришь мне о чём-то, но я не слышу
Северный ветер не может меня отпустить. Да и нужно ли дальше идти, раз я дороги не помню? Вращаются стрелки, но я не могу очнуться, не в силах пошелохнуться и выйти из комы...
А люди кричат мне и машут руками, но мне не понятны их странные жесты. Меж нами стена из холодного оцепенения. И нет больше слов достаточно важных, и нет больше жестов достаточно резких. Ни грубость, ни нежность уже не имеют значения.
И я остаюсь на перекрёстке, пока в моих неподвижных зрачках отражается вечность. Окаменев. В бездну свой взгляд устремив. И даже если взорвётся весь мир — я не замечу.
Сменяют друг друга шторма и штили, безумствуют вихри космической пыли, меняется мир – и лишь я остаюсь неподвижной. Лежат в руинах пирамиды, уходит под воду Атлантида, и ты говоришь, но я ничего не слышу...
Горит Вавилон и дым настигает Луну, идут корабли ко дну, исполняя пророчества. Сходят с орбиты сотни небесных светил, и у меня впереди сто лет одиночества...