Милый, И ведь дело совсем не в письмах, а в мыслях. В мыслях, что насквозь прошиты тобой. Да и какой смысл в словах, когда ты на таком расстоянии, что совсем не пригодно для жизни и спасенья моей отчизны. На фотоснимках мы в обнимку в каком-то мною забытом сне.
- Но ведь у нас нет совместных фото совсем.
Да. Совсем. Осень. Это она просит. Простить. Полюбить и обнять.
Уже нет сил молчать. Но для крика нужен голос, а мой с хрипами и пороками. Под твоими окнами что? то ли ива, то ли деревянная от забора грива. Не пойму. Ты есть или вокруг мираж? Но ведь я помню холод твоих рук в ноябре и сигаретный дым в том проклятом Богом кафе. И вино. Его вкус.
Твой вкус.
Я тебя не помню. и не забуду. Ты являлся весь неизменный, какой-то надменно-волшебный: всегда в черном драповом пальто, с выражением полной печали и безразличия, с болезненной аристократической бледностью и глазами, полными безукоризненных арктических льдин. Идеальный. Ты приходил так редко ,насколько это было возможно. Никогда не приходил. Вечно мимо: в какие-то безымянные бары, по ничтожным делам. Почему же я так отчаянно искала твои черты среди всех этих конформистов, среди вымытых ноябрьским праведным дождем улиц и грязных кулуаров городских ? Раскрываю карты. Ответ прост: Потому что ты тот самый мост. что повис над нашим багровым морем. будь моим вечным горем.