Мы волки, и нас, по сравнению с собаками, мало. Под грохот двустволки год от году нас убывало. Мы, как на расстреле, ложились на землю без стона, Но мы уцелели, хотя и стоим вне закона.
Мы волки. Нас мало. Нас, можно сказать, единицы. Мы тоже собаки, но мы не хотели смириться. Вам блюдо похлёбки, мы впроголодь в поле морозном, Звериные тропки, сугробы, в молчании грозном...
Вас в избы пускают в январские лютые стужи, А нас окружают флажки роковые всё туже. Вы смотрите в щели, мы рыщем в лесу на свободе. Вы в сущности волки, но вы изменили породе.
Вы серыми были, и смелыми были в начале, Но вас прикормили, и вы, сторожа, измельчали, И льстить и служить вы за хлебную корочку рады, Но цепь и ошейник - достойная ваша награда!
Мы волки. Нас мало. Нас, можно сказать, единицы. Мы тоже собаки, но мы никогда не смиримся! Дрожите в подклетье, когда на охоту мы выйдем. Всех больше на свете мы - волки - собак ненавидим!...
После смерти пусть переселится моя вечно грешная душа... в волка, Чтоб она могла ластиться с волей, завывая чуть дыша, Ведь за зверем постоянная охота, и его оскал всегда страшен. Вот такая моя работа! Ненавижу тех, кто упоён... И охотники пусть чистят карабины, Выставляют красные флажки, Я с оскалом черным и волчиным Жажду с ними встречи у реки...