Осталась только ненависть к тебе. Выбоина. В подкорке вопли чаек. И про себя ругаешься, встречая колдунью длинноногую в толпе. Все прочее упрятано в туман забвения – не выудить и пряди. Сознанье – голышом на маскараде – невольно руку схоронит в карман.
Бывает, призрак явится во сне, и целый день таскаешься, пришпилен, запрятавши подальше горсть извилин, куда не направляется пенсне. К чему исследованье сточных недр? Попав в те плоскости, откуда нет возврата, ты принимаешь залп из автомата и под утюг подкладываешь нерв.
В ином мирке бушующий прибой колотится о груды древней гальки. И если память слышит там: «Вставай-ка!» – то явно парочка не мы с тобой. Я заполняю этот мыс тобой. Пускай два тела нежатся волнами! Когда-нибудь и здесь пройдет цунами и совершит внушительный разбой.
Но галька по-любому устоит, переживет забвение. И дети – твои? мои? – однажды на рассвете, без нас уже, взглянут на тот же вид. И это будет взгляд в небытие. Нет, не иначе, взгляд, перед которым не уцелеть клокочущим повторам и кремнию на выжженной скале.