В старой лавке кинжальной звучали стихи, Отражаясь от лезвий жестоких, И клубком неопознанных в спешке стихий Прочь катились к весенней дороге.
Скорлупою трещали орехи-слова, Лишь недавно пропевшие тайну, По остаткам рифмованных мыслей сновал Люд степенный, народец отчаянный. Совесть, как и благородство, не в цене, И нет истины в разбавленном вине…
Кто соломой прикрыл непролазную грязь, Кто волок на расправу воришку… Колокольня в покорности небу клялась, Не стесняясь столетней отдышки.
Черный всадник промчался на черном коне, Следом десять таких же, нездешних… Вот копьем пригвожден пьяный нищий к стене, Вот – мечи в спинах уличных женщин.
Совесть, как и благородство, не в цене, И нет истины в разбавленном вине…
Крысы зорко следили из темных углов За нашествием воинства Правды, Тень Чумы рисовала подобье крестов На дверях и на древних оградах. ,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
В старой лавке когда-то звучали стихи, Отражаясь от лезвий жестоких… По чумным заповедникам бродят грехи И готовят капканы пороки.