Весна окрасится ночью холодным багровым заревом, Я снова останусь один, лишившись рассудка. Проведут панихиду по мне инфернальные ангелы, И я усну, как вчера, и проснусь будто бы утром.
Бесконечной молитвой разольются без устали, пьяно Все мечты, что когда-то творили под веной. Я размытыми стиллами взорву ангелов-братьев, Вырву сердца им и выброшу в новом столетье.
Подогрею шейные мышцы взамен на интимные, Разотру все мгновения в плоть, до кости. Весна затянется ночью веревками сильными. Впрочем, должно же было ей повезти.
Весна пришла ко мне той же угрюмой метелью, Когда холод просачивался в тельце живых. Она не знала, что сделала эта вселенная, Я не знал, как это всё ей объяснить.
И кипяток плевался на платье без боли, И с долей таинства крутились с отрадой тиски. Весна не знала, что умерла где-то в море, Что я топил ее ромом и стрелял ей в виски.
Весна не думала, что трасса вновь растерзает Ее наивное тело и смешные глаза. Что в душе уже терпко творится отрава, Тварью заменяя сны и слова.
Развратным действием, огнем под стать воде, Облезлой шкурой, гниющей без потери, Я целовал взасос весну. Весна была везде. И было мне тепло, и стало мне теплее.
И я уснул. И больше мне весна не снилась никогда, Ее искал, бранил – попытка были тщетны. Я помню, как топил ее и убивал, Стрелял. И губы целовал заветные.
Ночь кончилась быстрее, чем течение реки, Я вряд ли вспомню все истории с рассветом. Пока в рассудке ступор держат плавные крюки, Я все еще ищу весну. Я всё ещё потерян.